Глава Проминвестбанка: «Покупая банк, сегодня ты приобретаешь еще одну проблему»

Крупнейший Проминвестбанк – дочерний банк Внешэкономбанка РФ – стал первым из тройки финучреждений с российским государственным капиталом, топ-менеджмент которого решился на интервью в нынешнее пора. Два других игрока с российским государственным капиталом – ВТБ Банк и Сбербанк России – покамест что заняли выжидательную позицию. Хотя вопросов к ним накопилось немало. Ведь еще в августе 2014 года Валерия Гонтарева заявила, что все банки с российским капиталом подпадают под особый контроль со стороны регулятора.

Сам Проминвестбанк – старейшее финансовое учреждение Украины – был выкуплен в 2009 году группой ВЭБ после работы временной администрации. Кризис финансовой системы страны в 2008 году стартовал осенью собственно с проблем в «Проминвесте», который тогда принадлежал легендарному банкиру, экс-председателю НБУ Владимиру Матвиенко. Ныне «Проминвест» принадлежит группе ВЭБ, а возглавляет учреждение Виктор Башкиров.

До Проминвестбанка Башкиров сделал карьеру в российском Ситибанке – от дилера до президента розничного банка Ситибанк Египет. Также он возглавлял розничный бизнес в Альфа-Банке. С марта 2009 года Башкиров назначен председателем правления Проминвестбанка.

В интервью Forbes Виктор Башкиров рассказал о нынешней стратегии работы «Проминвеста», контроле над банками с российскими корнями со стороны НБУ, и описал свое видение влияния банков-«конвертов» и борьбы с ними на развитие экономики.

Фото: Александр Козаченко для «Forbes Украина»

– Пожалуйста, опишите, будто вы воспринимаете последствия 2014 года для банковской системы Украины?

– Год был весьма тяжелым. На фоне происходящего в стране легко быть и не могло. Мы пережили суровый, весьма непростой год.

На 1 сентября 2013 года десятка крупнейших банков в общих активах банковской системы составляла $ 53,3 млрд по курсу на 1 сентября 2013 года. На 1 февраля 2015 года эта цифра – уже $ 29,5 млрд по курсу на 1 февраля 2015-го. Даже убрав эффект девальвации, активы весьма сильно сократились в абсолютных долларовых и гривневых значениях. Весьма серьезно «сжались» иностранные банки, которые «уполовинили» свои общие активы на территории Украины. Это – итог 2014 года.

Помимо макроэкономической ситуации и военного конфликта на юго-востоке, на благополучие системы негативно влияет и ситуация с курсом.

– С чем были связаны максимальные потери для банковской системы – с Крымом, с конфликтом на востоке, с продолжением общей стагнации экономики, или, возможно, Национальный банк своими действиями по «очистке» системы также каким-то образом подкосил финансовый базар?

– Какую-то одну проблему тут выделить нельзя. Безусловно, кредитные портфели банков весьма сильно пострадали – особенно если сообщать о корпоративном бизнесе. Конфликт на юго-востоке привел к необходимости формирования весьма мощных дополнительных резервов по кредитному портфелю юридических и физических лиц, чего банки, естественно, не ожидали.

Курс гривны нанес удар по кредитным портфелям физических лиц, особливо по банкам, исторически кредитовавшим в иностранной валюте. Это неудивительно – при подобный девальвации, несопоставимой с

Не могу произнести, что существует какой-то эксклюзивный контроль над работой банков с российским капиталом. Изначально – конечно, к нам и нашим коллегам были введены кураторы. Однако потом кураторы были введены в банки, которые получали стабилизационные кредиты, и не лишь к ним. На сегодняшний день кураторы работают практически во всех крупных банках. Это все – элементы контроля, о котором говорила Валерия Гонтарева

увеличением заработной платы, люд потеряли какую бы то ни было возможность обслуживать валютные займы. Безусловно, проблема с курсом гривны всерьез отразилась на тех, кто мог выдавать валютные кредиты заемщикам, не имеющим валютной выручки. Однако негативное влияние таких клиентов будет невелико, так как еще во пора кризиса 2009-2010 годов в банковское законодательство были внесены жесткие нормативные требования со стороны НБУ, запрещающие кредитовать в валюте не имеющих экспортных поступлений клиентов. Весьма серьезные для системы последствия вышли по экспортерам, которые находились на юго-востоке или в Крыму – у них попросту исчезла возможность исполнять свои обязательства из-за сложившейся в этих регионах ситуации.

Что касается работы НБУ за 2014 год – я считаю оправданными ограничения, которые были введены в отношении возможности резать деньгами вкладчиков. Отток по банковской системе в 2014 году в гривневом эквиваленте (долларовые депозиты рассчитаны по курсу на 1 января 2014 года) составил возле 25%. 

Сейчас мы также наблюдаем отток – в связи с курсовыми событиями по всем видам вкладов, текущим счетам и срочным депозитам. Сообразно нашим данным, отток по системе составляет с основы года уже -4,9% от вкладов. Если искусственно этот процесс не сдерживать, ситуация была бы более трагичной.

– В начале осени 2014 года был оптимистичный этап, когда все банкиры отмечали, что по системе пошел приток вкладов и средств на счета юридических лиц. Отдельный даже охарактеризовали тогда происходящее будто решение бизнеса поддержать банки. Будто вы воспринимаете тот процесс?

– Я думаю, выговор шла о каком-то циклическом процессе. Это могли быть сезонные поступления. Кроме того, в банки могли забежать деньги государственных компаний, получивших поддержку.

– Каков отток вкладов с основы года в вашем банке?

– У нас этот показатель с основы января по конец февраля составляет возле 5%. Мы уделяем много внимания поддержанию стабильной «подушки ликвидности», чтоб иметь возможность выполнить все обязательства перед всеми клиентами.

Между тем невозможно говорить, что деньги лишь уходят. Мы видим возврат части средств на текущие счета. То кушать на сегодняшний день существуют и разнонаправленные тренды.

– И что вы говорите вкладчикам, чтоб они оставались с вами?

– Все зависит от возможностей самих вкладчиков. Инфляция в стране за 2014 год – двухзначная. Она обгоняет рост заработной платы, если подобный рост вообще происходил в каких-то сегментах экономики. Нередко мы замечаем такой тренд: когда депозит заканчивается, его делят, и доля суммы забирают, что называется, на проживание, а вторую – оставляют в банке. Кушать вкладчики, которые предпочитают сбросить все гривневые остатки и обратить их в доллары, иногда вернув их в банк.

Разумеется, кушать негативные настроения, созданные, так, ситуацией с Дельта Банком или временной администрацией в Надра Банке. Любые негативные события с банком из топ-20 могут создать эффект домино для рынка. Едва-едва ли не единственный способ убеждения клиента – стабильная труд банка и его открытость перед клиентами.

Фото: Александр Козаченко для «Forbes Украина»

– Какова ваша политика по валютным заемщикам?

– Мы кредитовали компании, которые имели экспортные поступления. В этом отношении отмечу, что мы понимаем еще одну причину мощнейшего давления на курс. Все виды продукции, которую страна Украина экспортировало, сократились в разы в абсолютном тоннаже. В метрах, тоннах, литрах. Вывоз просто сократился в абсолютных цифрах.

Помимо того, сокращение показателей по всем группам экспортных товаров прошло по всему миру – упали цены. Падения произошли значительные по разным товарным группам. Перемножив цены, которые были 3-4 года назад, на разницу между прошлым и нынешним объемом экспортируемой продукции, получаем в абсолютных цифрах показатели падения. Это – не вина правительства или НБУ. Это мировая конъюнктура.

Из-за этого в Украину физически пошло меньше валюты. Естественно, это не вина клиентов. Потому с такими заемщиками мы проводим реструктуризацию – пролонгацию во времени, а где возможно – снижение ставки. Чтоб позволять клиенту постепенно выполнять свои обязательства.
Там, где производство могло физически потерпеть, как на юго-востоке, у людей дудки возможности обслуживать долги. У нас не остается иных вариантов, кроме будто резервировать эти кредиты до 100% и исподволь списывать. Потому что ни сейчас, ни в будущем не видать источника для погашения клиентской задолженности.

В некоторых ситуациях мы пытаемся поддержать клиенту, проконвертировав долларовую хвост в гривну. Для банка это урон, но вариантов у нас немножко: либо резервировать до 100% и списывать урон, либо идти путем перевода долга в гривну, либо коротать реструктуризацию по срокам и ставкам. Все варианты для банка – неприбыльные.

– Можете ли вы выделить группы особливо проблемных заемщиков?

– К сожалению, у нас кушать пул клиентов, негативная история которых тянется еще с 2009 года – после того будто ВЭБ стал акционером Проминвестбанка. Эта ситуация тем более обидна, что клиенты, которые до 2009 года

Когда люд говорят, что они готовы потратить денежки, чтобы создать банк, однако не готовы платить комиссию, попросту став клиентами любого крупного банка, – я в такую бизнес-модель не верю. Вместо переменных затрат на каждую конкретную операцию кто-то решает систематически изымать немалые денежки из другого работающего бизнеса на содержание банка. Я не вижу тут бизнеса

обслуживались в Проминвестбанке, привлекали кредитные ресурсы и росли за счет денег ПИБа долгие годы, ведут себя крайне непорядочно. В свете кризиса 2008-2009 годов, какой сложился в мире, в Украине и, в частности, в Проминвестбанке, эти клиенты приняли для себя решение вообще не обслуживать долги. То кушать речь не идет о проблемах с обслуживанием и трудностях в поиске компромиссного решения. Мы видим банальный несогласие от диалога.

– Насколько эффективной вы считаете кампанию НБУ по закрытию банков-«конвертов»? Чувствуете ли вы реализацию прогноза Александра Писарука о риске перехода части клиентов из закрытых конвертов в банки группы крупнейших? К вам подобные участники неформальной экономики стучатся?

– Ни разу. За шесть лет нашей работы в Украине не было таких обращений. У нас мощные барьеры по обслуживанию таких клиентов, будто и по обслуживанию упомянутых вами банков. На межбанковском валютном рынке мы работаем с топ-15 банков Украины. А банки-«конверты» – это игроки совершенно другой лиги, участники 3-4 групп. Их названия не разом и вспомнишь.
В ПИБе существует мощная система внутреннего и внешнего контроля. Это перманентный процесс. Проходит каждогодний аудит «большой четверки» – нашим аудитором является Ernst&Young, ежеквартальный аудит Внешэкономбанка, аудит НБУ. Нарушений никаких по этому направлению у нас не было. Для этого мы проводим большую работу в момент выбора клиентов. Будто правило, это клиенты из крупнейших компаний разных секторов экономики, в том числе черная металлургия, транспорт, сельское хозяйство, машиностроение. Мы вовек не занимались кредитованием малого и среднего бизнеса – подобный была наша стратегия.

– Какую позитивную роль может резаться банковская система в борьбе с теневой экономикой?

– Если вы возьмете активы топ-20 крупнейших банков Украины, вы получите де-факто почитай всю банковскую систему страны. Когда на рынке существует 160 или 170 банков, то, начиная с третьей десятки, сложно разъяснить необходимость существования таких игроков. Они такие маленькие и незначительные, что экономика их, по большей части, не замечает. Они не в состоянии физически поддерживать крупных клиентов – у них дудки для этого ни средств, ни капитала. Потому по рынку конвертации обыкновенно работают именно маленькие банки, которые своей деятельностью наносят ущерб всей финансовой системе и экономике страны. С чем Национальный банк интенсивно начал правильную борьбу.

Для нас, больших банков, этак называемые банки-«конверты» создавали немало проблем. Например, они вели операции «на грани фола», особливо когда у нас существовал индикативный курс валют. В определенный момент, исходя непонятно из каких возможностей, небольшие и малые банки были в состоянии предлагать клиентам более привлекательный курс, чем крупные банки, которые имели согласованную с НБУ позицию, для того чтоб придерживаться определенных правил игры. И в тот момент мелкие банки начали предлагать более привлекательный курс, что заставило многих наших клиентов волноваться: почему наш банк не предлагает им подобный курс? Но эта проблема уже решена с отменой индикативного курса.

– В Налоговой считают, что банки – это основной канал поступления долларов в теневую экономику. Вы согласны с этим?

– Когда мы работаем со своими клиентами, мы смотрим на реальные контракты. Существует контроль над реальными контрактами, будь то экспортный контракт или импортный. НБУ смотрит, будто мы соблюдаем правила и будто контролируем клиентов.

Как валюта попадает в неформальный сектор? Если товар пересекает границу нелегально – он становится в лучшем случае «серым» импортом. Подобный товар продается за наличные, а после эти наличные возвращаются на валютный базар нелегальным путем, минуя банки. Собственно тогда создается мощнейшее давление на курс и возникает теневой базар валюты. Пока существует теневой ввоз, посчитать который не представляю, будто, будет проблема неформального сектора. Однако нормально работающие банки не видят финансовых потоков по «серому» импорту!

Мы видим лишь официальные контракты. Мы видим, что наши клиенты продают, условно, 100 тонн холодного проката понятному западному экспортеру. Мы видим заходящие по этой сделке денежки на счет клиента. Валютные поступления после конвертируются в гривну согласно требованиям НБУ.

Впрочем, допускаю, что доля теневого импорта может протекать через маленькие и средние банки, что наносит ущерб экономике. Этих банков не существовало бы в принципе, если бы не спрос на их специфические услуги. Таким образом, первичным является подпольный заход товара, после чего банк появляется в роли посредника.

Фото: Александр Козаченко для «Forbes Украина»

– Однако в мире кушать и модели финансовой системы с множеством небольших игроков – так, в Германии или Австрии, где немало мелких муниципальных банков, и они не обслуживают теневую экономику.

– Для основы, это другая культура и другая история рынка. Тонкий банк – это, по сути, предпринимательский бизнес: компактный и локальный, самодостаточный. При этом даже в селе, будто правило, есть отделения крупных банков. Так, в Австрии или Германии в каждом поселке кушать отделения Raiffeisen или Commerzbank.

В случае с нашим рынком ситуация иная. Если по весу и важности уложить активы 20 крупнейших банков, мы получим почитай всю банковскую систему. И возникает проблема: а чем же занимаются остальные? Кушать крупные игроки, являющиеся настоящими банками, и кушать мелкий бизнес, имеющий вывеску банка, а по сути – являющийся маленькой схемной компанией, работающей на грани легальной и теневой экономик.

– Владельцы объясняют это тем, что собственный маленький банк – это способ защиты своих активов.

– Вовек не поверю в это. Банковский бизнес – это весьма капиталоемкий бизнес, очень зарегулированный, с массой нормативов, привязанных к структуре баланса. Все это требует затрат. Когда люд говорят, что они готовы потратить денежки, чтобы создать банк, однако не готовы платить комиссию, попросту став клиентами любого крупного банка, – я в такую бизнес-модель не верю. Вместо переменных затрат на каждую конкретную операцию кто-то решает систематически изымать немалые денежки из другого работающего бизнеса на содержание банка. Я не вижу тут бизнеса.

– С 7 февраля в силу вступили новые нормативы борьбы с легализацией средств, полученных преступным путем. В том числе новые требования говорят, что сейчас банк по политически значимым лицам – выговор идет о чиновниках и их семьях – должен коротать не просто идентификацию, а верификацию. Чувствуете ли вы отток тех, кто не хочет, чтоб их верифицировали?

– Мы реакции таких клиентов не видели. Может быть, потому, что наш отток складывается не из 2-3 крупных клиентов, а из средних и небольших клиентов.

– На какой этап сейчас вы проводите прогноз и стратегию работы банка?

– В 2013 году у нас была принята стратегия развития до 2020 года. Сейчас мы этот проблема отложили в сторону. Бюджет на 2015 год у нас не изменился, однако стратегия будет обсуждаться с наблюдательным советом на ежеквартальной основе. Если ситуация потребует более частых встреч – встречи будут более частыми.

–   В августе 2014 года Валерия Гонтарева заявила, что все банки с российскими корнями подлежат особенному контролю со стороны НБУ. Расскажите, в чем заключается этот особый контроль?

– Не могу произнести, что существует какой-то эксклюзивный контроль над работой банков с российским капиталом. Изначально – конечно, к нам и нашим коллегам были введены кураторы. Однако потом кураторы были введены в банки, которые получали стабилизационные кредиты, и не лишь к ним. На сегодняшний день кураторы работают практически во всех крупных банках. Это все – элементы контроля, о котором говорила Валерия Гонтарева. Резон куратора – не быть вовлеченным в операционную деятельность банка, а глядеть, чтобы все операции внутри банка соответствовали правилам регулятора.

– До какой степени нынешние обстоятельства ужесточили конкуренцию между банками? Или базар, наоборот, сплотился в сложное пора?

– Я точно вижу поддержку банками товарищ друга. И я очень благодарен всем коллегам на рынке за эту поддержку, которую мы товарищ другу оказываем. У банков кушать оценочные взгляды друг на друга – с точки зрения безопасности и стабильности работы. Этак, банки принимают решения, трудиться или нет друг с другом. Пул крупнейших банков продолжает интенсивно трудиться друг с другом.

Борьба за клиента при этом продолжается в сфере расчетно-кассового обслуживания, потому что проблема ликвидности сегодня основной. По-прежнему идет война за клиента, у которого продолжается активная экономическая деятельность.

– Как реальными являются сегодня банковские сделки – учитывая, что кушать ряд игроков, которые хотят реализовать активы в Украине, и сам факт падения стоимости этих активов?

– Сделки могут выходить, но сейчас – вряд ли. Мы переживаем непростой этап. У банковской системы сильно «травмирован» кредитный портфель, во многом – по не зависящим от нас обстоятельствам. И сейчас мы решаем эти вопросы прежде итого.

Глупо ожидать, что, выйдя на базар, ты за три копейки приобретешь шикарный банк, с шикарным портфелем, где все клиенты платят и где не уходят депозиты. Этак не бывает. Скорее, покупая банк,  ныне ты приобретешь, условно говоря, еще одну проблему, и какие-то возможности в перспективе. Однако для такой покупки нужно соображать – хватит ли сил ее «переварить» для того, чтоб реализовать возможности и перспективы.